Голод – не тетка, пирожка не подсунет. В этом во время войны Александра Васильевна Моревая из Нижнего Одеса убеждалась не раз. Из всех ощущений того лихолетья ее детская память вынесла именно чувство голода, острое, засевшее глубоко в подсознании. О еде, всего лишь о корочке ржаного хлеба и печеной картошке, мечтала 13-летняя Саня, шагая со своим сверстником по лесной тропинке к очередной деревеньке. Подростки собирали милостыню, но что им могли подать весной 1942 года в разоренных фашистами селах всего в нескольких десятках километров от Ладоги, закрывшей путь вражеской армии к Ленинграду? Они вспоминали известные сказки, где герои находили в лесу скатерти-самобранки, головку сыра или избу с обедом на столе. Но, увы, встретилось им тогда иное…
…Вдруг недалеко застрекотал пулемет, послышались взрывы гранат. Было ясно: идет бой. Юные путники притаились в сухой листве за стволом вырванного с корнем дуба. Хоть фашистов и отогнали от Тихвина еще до Нового года, вражеские группы постоянно прощупывали тылы Красной Армии, пытаясь найти слабое место в обороне города на Неве. Послышались треск валежника и тяжелая поступь вооруженных людей. Фашистская разведгруппа, отступала, унося раненых солдат. Мальчишка с девчонкой застыли от страха, забыв о чувстве голода, хотя их пустые желудки предательски урчали. Немцы прошли совсем рядом.
Подождав полчаса, подростки решили посмотреть, что произошло. На небольшой полянке было пусто. Только груда трупов в немецкой форме напоминала о кратком бое. Дети подошли поближе. Мальчишка решил снять сапоги с убитого солдата, мол, тому они теперь ни к чему, а подошва его ботинок уже давно бечевой привязана.
– Только начал мой спутник снимать сапоги, как из кучи мертвых тел взметнулась рука с ножом… Прямо в сердце мальчишки попало лезвие, – с дрожью в голосе поведала Александра Васильевна. – Упал тот замертво. Оказалось, что один из солдат пришел в себя, а тут мы, да еще с такими намерениями. Вот он и зарезал парнишку. А я рядом стою столбом, как загипнотизированная. Мне бы бежать, а ноги приросли к земле. Последнее, что запомнила: как в замедленном фильме, летит мне в грудь нож с костяной рукояткой. Попыталась увернуться, но острая боль пронзила плечо, и я потеряла сознание. Не знаю, что помешало фашисту добить меня, вероятно, как и меня, его тоже оставили силы, а может быть, мощный выброс энергии жизни лишил.
Очнулась девчушка в деревенском доме. Как попала туда – не помнит. Главное, жива осталась… С тех пор прошло уже почти семьдесят лет, а полученная тогда рана до сих пор не дает ей покоя -рука постоянно болит.
И ХОЛОДНО, И ГОЛОДНО
– Мы жили в окопе, в котором мой отец-инвалид, потерявший ногу в финской войне, обустроил землянку, – вспоминает Александра Васильевна.– В нашем доме, а это было в селе Остров, разместился военный штаб. Так что было тогда не только голодно, но и холодно.
С первых дней войны у детей было огромное желание хоть чем-нибудь помочь фронту, будучи в тылу: они участвовали в противовоздушной обороне – дежурили на крышах домов во время вражеских налетов, строили оборонительные укрепления, собирали черный и цветной металлолом, лекарственные растения, участвовали в сборе вещей для Красной Армии, работали на воскресниках. Как только в 1943 году Александре исполнилось пятнадцать лет, ее направили в трудовую армию, которая в основном состояла из девушек и молодых женщин. Юная Саня и ее подруги валили вековые корабельные сосны. Валили обычной двуручной пилой, потом разделывали на кряжи по два метра длиной, очищали от сучков и веток. Работы велись и осенью, и зимой. В сутки требовалось напилить вручную десять кубометров и ни на чурбак меньше. Иначе десятники, так называли руководителей участка, не выдавали справку для получения продуктового пайка. К концу рабочей смены пила сама выскальзывала из ослабевших рук, но Александра изо всех сил «тянула норму», ведь иначе просто могла не получить пайку черного хлеба и жидкой пшенки.
Летом девушка трудилась на торфозаготовках. На болоте просто изводили комары и гнус. Работали по 12-14 часов. Порой казалось, что уже ни на что больше не хватит сил. Торфяные брикеты складывали в большие корзины, тащили к месту складирования торфа, где его укладывали в штабеля. Когда вечером она падала от усталости и думала, что утром уже не сможет подняться, силы возвращались только от мысли, что на фронте, в бою еще труднее…
БАБЬЯ ДОЛЯ – С КИРКОЙ И В ВАЛЬСЕ
Трудовую повинность в лесу Александра исполняла до 1952 года. Сельской девушке с тремя классами образования просто больше некуда было податься. Но однажды в газете прочитала объявление о наборе молодежи в комсомольскую бригаду строительно-монтажного поезда, строившего в Коми железнодорожную ветку от Микуни до Кослана. И она приняла решение в корне изменить свою жизнь. Так, в 1956 году Александра оказалась на Севере и четверть века «протрубила» с киркой, лопатой и мастерком в СМП.
– В моей бригаде были в основном мужчины, но мне поблажки не давали, – вспоминает ветеран труда. – Правда, доверили мне бригадирство. Работала, как ломовая лошадь: укладывала шпалы, таскала грунт носилками и толкала вагонетки. Бери больше – кидай дальше – вот главный лозунг дня был тогда. Но тем и удивительна молодость, что как бы ты не устал, а заиграет гармонь или забренчит балалайка, ноги сами пускаются в пляс. Ох, как я цыганочку когда-то отплясывала и кружилась в вальсе, прямо дух захватывало, да и фигуры фокстрота выводила после напряженной рабочей смены!
На стройке Александра Васильевна встретила и своего любимого Николая – красивого и мужественного. Прожили вместе всего семнадцать лет: в 1977 году он ушел из жизни, но до сих пор ее сердце тоскует по нему.
– Тяжелую мне Бог бабью долю наметил, – в глазах моей собеседницы заблестели слезы. – В два года осталась без матери. Затем – военное детство и трудовая юность… Родила мертвого сына из-за тяжелой работы. Второй сын – погиб. И мужа рано похоронила. Но я не одинока – есть у меня родные люди: дочь в Ухте, внук в Москве. А мне, инвалиду, теперь не справиться одной. Так вот и оказалась в Нижнем Одесе в доме-интернате. Правда, здесь уютно, и люди добрые. И, несмотря на физическую и душевную боль, я все равно хочу жить. И о правнуках мечтаю. Поэтому каждое утро начинаю с молитвы, а вечером благодарю Бога за то, что подарил мне еще один день жизни.
Тамара СИВЕРУХИНА
На снимках Александра СМИРНОВА и из личного архива: А. Моревая (апрель 2011 г.); А. Моревая (справа) на строительстве железнодорожной ветки «Микунь-Кослан» (конец 50-х гг.)